История гимнов России

Гимны, как торжественные культовые песнопения, зародились в глубокой древности и очень долго оставались таковыми. Использование этого понятия в смысле национального и государственного музыкально-поэтического символа, подобно гербам и флагам, — явление сравнительно недавнее: самому старому национальному гимну (голландский «Вильгельмус ван Нассауве») чуть больше четырех веков, а общепринятой традицией иметь государственный гимн стало в последние двести лет.

В России до XVII века торжественные церемонии сопровождались исключительно церковными песнопениями; позже, когда появились «виватные канты» и т.п., они имели характер «временных» гимнов, т.е. сочинялись для каждого конкретного торжества (коронации, победы). Особое место, начиная с петровских времен, занимали военные марши, особенно «Преображенский», ставший по сути главным маршем России (позже, вместе с «Громом победы»). Первым был марш Преображенского полка (автор неизвестен), зазвучавший после смерти Петра I.

Знают турки нас и шведы
и про нас известен свет
на сраженья на победы
нас всегда сам царь ведет

С нами труд он разделяет
перед нами он в боях
счастьем всяк из нас считает
умереть в его глазах

Славны были наши деды
помнят их и швед и лях
и парил орёл победы
на полтавских на полях

Знамя он полка пленяет
русский штык наш боевой
он нам напоминает
как ходили деды в бой

Твёрдо штык четырёхгранный
голос чести не замолк
так пойдём вперёд мы славно
грудью первый русский полк

Государям по присяге
верным полк наш был всегда
в поле боя не робея
грудью служит он всегда

Преображенцы удалые
рады тешить мы царя
и потешные былые
славны будут век Ура!

И звучал он на всех церемониях достаточно долго. Пока великий Гаврила Державин и композитор Козловский не создали знаменитый марш «Гром победы раздавайся» с припевом «Славься сим, Екатерина»…

«Гром победы, раздавайся».Музыка Иосипа Антоновича Козловскаго (1757-1831). Слова Гавриила Романовича Державина (1743-1818)

Громъ победы раздавайся!
Веселися храбрый Россъ!
Звучной славой украшайся
Магомета ты потрёсъ
Припев:
Славься симъ, Екатерина,
Славься симъ, Екатерина,
Славься нежная къ нам мать.
Славься нежная къ нам мать
Славься сим, Екатерина,
Славься нежная къ нам мать
Воды быстрыя Дуная
Ужъ въ рукахъ теперь у насъ;
Храбрость Россовъ почитая,
Тавръ подъ нами и Кавказъ.
Ужъ не могутъ орды Крыма
Ныне рушить наш покой;
Гордость низится Селима,
И блъднеетъ онъ съ луной.
Стонъ Синая * раздается
Днесь въ подсолнечной вездe;
Зависть и вражда мятется
И терзается въ ce6е.
Мы ликуемъ славы звуки,
Чтобъ враги могли узреть,
Что свои готовы руки
Въ край вселенной мы простреть.
Зри, премудрая царица!
Зри, великая жена!
Что Твой взглядъ, Твоя десница
Нашъ законъ, душа одна.
Зри на блещущи соборы,
Зри на сей прекрасный строй;
Всехъ сердца Тобой и взоры
Оживляются одной.
Припев после каждого куплета:
Славься симъ, Екатерина!
Славься нежная къ намъ мать!

*) Древнее названiе Измаила.

Марш стал гимном России. Под него Александр Суворов одерживал свои победы.

Затем в конце XVIII века поэт Михаил Херасков и композитор Бортнянский создали песню «Коль славен наш Господь в Сионе», ставшую третьим гимном России до 1815 года, написанный в 90-х годах XVIII века: эта духовная (нецерковная) песнь ежевечерне исполнялась на молитве в войсках, ее пели на крестных ходах, играли во время производства юнкеров в офицеры и при погребении старших офицеров, она стала неотъемлемой частью многих ритуалов и церемоний. «Коль славен» быстро стал любим и популярен среди всех слоев русского народа. . И поныне «Коль славен» знают и любят петь многие православные и протестанты во всем мире.

«Коль славен наш Господь в Сионе». Муз. Д.С.Бортнянскаго, слова М.М. Хераскова

Коль славен наш Господь в Сионе
Не может изьяснить язык
Велик он в небесах, на троне
В былинах на земли велик
Везде Господь, везде Ты славен
Во дни,в нощи сияньем равен
Тебя Твой агнец златоруный
В себе изображает нам
Псалтирью мы десятиструнной
Тебе приносим фимиам
Прими от нас благодаренье
Как благовонное куренье
Ты солнцем смертных озаряешь
Ты любишь, Боже нас, как чад
Ты нас трапезой насыщаешь
И зиждешь нам в Сионе град
Ты грешных, Боже, посещаешь
И плотию Своей питаешь
О, Боже , во Твоё селенье
Да внидут наши голоса
И взыдет наше умиленье
К тебе, как утрення роса
Тебе в сердцах алтарь мы ставим
Тебя, Господь, поём и славим

В конце XVIII — начале XIX веков в большинстве европейских государств монархов встречали под звуки английского «God save the King» («Боже, храни короля»). Таким образом, британский королевский гимн был самым настоящим «интернационалом» для европейских суверенов (что вполне объяснимо: страны и народы, конечно, все разные, но венценосцы-то в большинстве своем – ближайшие родственники).

В России мелодия «God save the King» стала утверждаться после войны 1812 года, как символ антинаполеоновской коалиции. К тому же , Александр I был большим англофилом (также, граф. Орлов и др.).
В 1815 г. Василий Жуковский написал слова (перевёл построчно) слова для этой музыки. Назывался гимн «Молитва русских».

«Боже, Царя храни»

Боже! Царя храни!
Славному долги дни
Дай на земли.
Гордых смирителю,
Слабых хранителю,
Всех утешителю
Всё ниспошли!
Перводержавную,
Русь Православную,
Боже , храни!
Царство ей стройное,
В силе спокойное,
Всё ж недостойное
Прочь отжени!
Воинство бранное,
Славой избранное,
Боже, храни!
Воинам-мстителям,
Чести спасителям,
Миротворителям-
Долгие дни!
Мирных воителей,
Правды блюстителей,
Боже , храни!
Жизнь их примерную,
Нелицемерную,
Доблестям верную
Ты помяни!
О , Провидение!
Благословение
Нам ниспошли!
К благу стремление,
В счастье смирение,
В скорби терпение
Дай на земли!

Это первый официальный гимн Российской империи. В конце 1816 года Александр I издал указ всегда исполнять эту мелодию при встречах императора и утвердил текст Жуковского. Так появился первый официальный государственный гимн России, просуществовавший в этом качестве семнадцать лет.

В 1833 году Николай I поручил А.Ф.Львову написать новый гимн. К тому времени Львов был всемирно известным музыкантом (скрипачом, дирижером и композитором) и одновременно заведовал делами императорской квартиры. Сочинив мелодию, он совместно с Жуковским и написали новый гимн Российской Империи.

Боже, Царя храни.
Сильный, державный,
Царствуй на славу, на славу нам.
Царствуй на страх врагам,
Царь православный.
Боже Царя, Царя храни.

Текст вышел несколько слабее предыдущего: вместо «гордых смирителю» появилось грубовато-прямолинейное «на страх врагам», а трогательному «слабых хранителю, всех утешителю» вовсе не нашлось места. Зато музыка, чрезвычайно понравившись царю, стала быстро распространяться по всей России; и не только потому, что активно пропагандировалась «сверху», — Львов действительно, как говорится, «попал в точку»: простая, яркая и запоминающаяся мелодия (и очень короткая — 16 тактов) была прекрасной находкой для гимна и стала признанной классикой этого жанра.

Таким образом, гимн «Боже, Царя храни» является единственным законным российским гимном, но вместе с тем,—самым могущественным, до сих пор непревзойдённым, художественным и кратким произведением этого рода. «Боже, Царя храни» — это гимн всех гимнов.

Гимн просуществовал вплоть до февраля 1917 года

С Февральской революции до Октябрьской на право называться гимном претендовали сразу несколько песен: «Марсельеза», «Коль славен», вышеупомянутые марши, та же львовская мелодия с текстом «Боже, народ храни…» и др., но выбрать что-либо не успели…

С 1918 по 1943 гг. в качестве гимна вновь использовалась «космополитическая» песнь, на этот раз революционно-пролетарская (похожими свойствами обладала и «Марсельеза», но ей не хватило агрессивности и беспощадности, чем куда как богат «Интернационал»).

В ночь на 1 января 1944 года по радио впервые прозвучал новый гимн Александрова на слова Михалкова и Эль-Регистана. О словах говорить не будем, — это уже скучно; отметим только, что вторая «несталинская» их редакция появилась лишь в 77 г. после долгих лет исполнения гимна без слов.

ТРУШНОВИЧ Александр Рудольфович. Воспоминания корниловца: 1914-1934 / Сост. Я.А. ТРУШНОВИЧ.

Присяга России

Через несколько дней после того как 1 августа 1914 года Германия объявила войну России, мы, группа студентов, собрались вблизи Триеста на высоком скалистом берегу Адриатического моря, между деревней Набрежина (название на карте значилось только по-итальянски) и Девинским замком, где известный немецкий поэт Рильке писал свои «Дуинезские элегии». Все мы 8 августа получили от воинского начальника направления в австрийскую армию. Был полдень, спокойное море сияло в лучах солнца. Мы сидели молча на камнях. Бывают в жизни мгновения, когда прожитое предстает пред внутренним взором, как яркое видение. И так же, как душу моего народа веками согревала историческая мечта, так и мою молодую жизнь с первых же лет сознательного восприятия мира согревала мысль о России.

Молчание прервалось. Мы обсудили положение и решили всеми силами постараться попасть на фронт, чтобы там перейти к русским и вместе с Русской армией сражаться против общего врага. Как студенты, мы могли записаться вольноопределяющимися в полки по своему выбору. Я записался в 47-й пехотный полк, в мирное время стоявший в Горице. Меня, студента-медика Венского университета, хотели зачислить в тыловую санитарную часть. Многие давали взятку, чтобы туда попасть. Я дал взятку, чтобы попасть не туда, а на фронт. Мы считали себя воинами славянской армии, которую — мы в этом не сомневались — создаст русское командование, принесли ей присягу и объявили недействительной присягу, которую нам придется произнести в австрийской армии. Сняв фуражки, спели наш гимн «Гей, славяне» и взяли на себя обязательства по действиям в тылу нашего врага Австро-Венгрии. Это была весна нашей жизни — жизни, отданной родине.

Через несколько дней после того как 1 августа 1914 года Германия объявила войну России, мы, группа студентов, собрались вблизи Триеста на высоком скалистом берегу Адриатического моря, между деревней Набрежина (название на карте значилось только по-итальянски) и Девинским замком, где известный немецкий поэт Рильке писал свои «Дуинезские элегии». Все мы 8 августа получили от воинского начальника направления в австрийскую армию. Был полдень, спокойное море сияло в лучах солнца. Мы сидели молча на камнях. Бывают в жизни мгновения, когда прожитое предстает пред внутренним взором, как яркое видение. И так же, как душу моего народа веками согревала историческая мечта, так и мою молодую жизнь с первых же лет сознательного восприятия мира согревала мысль о России.Молчание прервалось. Мы обсудили положение и решили всеми силами постараться попасть на фронт, чтобы там перейти к русским и вместе с Русской армией сражаться против общего врага. Как студенты, мы могли записаться вольноопределяющимися в полки по своему выбору. Я записался в 47-й пехотный полк, в мирное время стоявший в Горице. Меня, студента-медика Венского университета, хотели зачислить в тыловую санитарную часть. Многие давали взятку, чтобы туда попасть. Я дал взятку, чтобы попасть не туда, а на фронт. Мы считали себя воинами славянской армии, которую — мы в этом не сомневались — создаст русское командование, принесли ей присягу и объявили недействительной присягу, которую нам придется произнести в австрийской армии. Сняв фуражки, спели наш гимн «Гей, славяне» и взяли на себя обязательства по действиям в тылу нашего врага Австро-Венгрии. Это была весна нашей жизни — жизни, отданной родине.

«Гей, славяне» (общеславянский гимн)

Гей, славяне, наше слово песней вольной вьётся
И не смолкнет, пока сердце за народ свой бьётся
Дух славянский жив вовеки, в нас он не угаснет
Беснованье силы вражьей против нас напрасно
Беснованье силы вражьей против нас напрасно
Нашу речь нам вверил Бог наш — на то Божья воля
Кто заставит нашу песню смолкнуть в нашем поле
Против нас хоть мир весь с чёртом — восставай задорно
С нами Бог наш, кто не с нами, тот падёт позорно
С нами Бог наш, кто не с нами тот падёт позорно

ПРИЛОЖЕНИЕ:

Рождение русского гимна

Еще в марте 1833 года директор придворной капеллы Алексей Федорович Львов написал музыку для «Отче наш». Государь Николай Павлович, прослушав музыку на репетиции придворной капеллы, не сделал никакого замечания, но Великим постом, накануне принятия Святых Тайн, неожиданно призвал Львова и сказал ему:

— Если я пожелаю во время обедни, чтобы «Отче наш» было исполнено по твоему напеву, то сложу руки на груди. Если этого не будет, тогда надо петь напевом Сарти.

В день принятия Святых Тайн Львов с затаенной тревогой оглянулся на государя перед тем моментом, когда по чину служения следовало петь молитву Господню. Император благоговейно преклонил голову и скрестил руки на груди.

— Я, — рассказывал Львов в душевном умилении, — обернулся к хору и тихо сказал: «Мое «Отче наш».

Когда в парадных залах Зимнего дворца приносились царской чете поздравления с принятием Святых Тайн, император поцеловал Львова и тихо сказал ему:

— Спасибо! Но у меня есть к тебе еще просьба. Будь вечером у государыни.

В тот же вечер, когда на половине императрицы собрались близкие друзья царской семьи, Николай Павлович взял под руку Львова и отвел его в боковую комнату.

— Вот моя просьба к тебе, — сказал государь, — я хочу поручить важное дело. Ты будешь работать не для меня, а для России. Можешь ли ты написать русский народный гимн?
Львов, сознавая всю важность возлагаемой на него работы, произнес:

— Это было бы счастьем моей жизни, но я не могу…

— Можешь! — прервал государь. — Можешь, во-первых, потому, что ты русский и сразу понял, что надо; а во-вторых, потому, что сегодня я слышал в твоем напеве молитву Господню и тоже понял, что ты можешь сделать то, что я тебе поручаю.

Вскоре после этого государь в первый раз услышал гимн «Боже, Царя храни!» на репетиции придворного оркестра.

В конце лета 1833 года предстоял отъезд Николая Павловича на Кавказ, где в то время шла ожесточенная война. Императрица чрезвычайно опасалась этой поездки: ею овладел страх не только потому, что государь ступит на землю, где каждый шаг грозит ему опасностью, но и потому, что путешествовать император решил морем на старом парусном фрегате.

Львов, зная о близком отъезде государя, решил спросить его, удостоен ли гимн Высочайшего одобрения, но сначала решил посоветоваться с государыней.

Вечером Алексей Федорович явился во дворец.

— Ее Величество в гротовой комнате, — доложил ему камер-лакей, — и вас велено проводить туда.

Кроме государыни, окруженной своей семьей, здесь же были князь Волконский, граф Орлов, графиня Толстая и молодой граф Виельгорский.

— Знаете, что мы придумали? — обратилась императрица к Львову. — Сегодня государь проводит перед отъездом последний вечер дома. Как только мы заслышим его шаги, запоемте ваш «Боже, Царя храни!».

Я думаю, что государя это порадует!

Прошло несколько минут, и послышался скрип деревянной лестницы под ногами императора. Львов дал тон, и государыня Александра Федоровна, встав, запела вполголоса «Боже, Царя храни!».

К ее голосу присоединились голоса присутствующих. Маленькие фанерные двери растворились, и при матовом свете прикрытых колпаками марсельских ламп появилась могучая фигура императора Николая Первого.

Николай Павлович дослушал гимн до конца, потом быстрыми шагами подошел к супруге, поцеловал ей руку, обнял наследника Александра Николаевича и сказал:

— Большего утешения для меня быть не могло.

На другой день Львов получил повеление сопровождать императора в поездке на Кавказ.

Когда государь совершал переезд из Керчи в Редут-Кале, корабль попал в страшную бурю, и все, кроме него и Львова, ушли с палубы.

— Львов, — приказал государь, — пой «Боже, Царя храни!»

— Я не имею никакого голоса! — возразил Львов.

— Неправда, — засмеялся император, — ты пел гимн! Я это помню и не забуду! Ну, уж ладно, ты молись только, чтобы этот гимн пели всегда с той же искренностью, с какой пою я.

И государь, завернувшись в свою старую шинель, чистым басом вполголоса запел русский гимн.

Гимны в формате MP3

«Марш Преображенского полка», 1.33 мин.
«Гром победы, раздавайся!», 5.32 мин. Ноты марша «Гром победы, раздавайся!».
«Коль славен наш Господь в Сионе», 5.01 мин. Ноты гимна «Коль славен наш Господь в Сионе».
«Боже, царя храни». Российский национальный гимн (1816-1833), 2.29 мин. (мелодия английского национального гимна).
«Боже, Царя храни». Российский национальный гимн, 1.51 мин. Ноты гимна «Боже, царя храни!».