О наших современниках — солдатах Северодвинска

Было ощущение обиды и чувство горечи за народ, его армию. В купе скорого поезда Москва—Архангельск крепкий на вид, лет сорока чеченец, вальяжно развалившись на удобном мягком диване, в порыве откровенности рассказывал внимательно слушавшим его попутчикам одну за другой душещипательные истории. Про «маленький, но очень гордый» мирный чеченский народ, которому злые «федералы» не дают спокойно жить. Эти рассказы Муса, житель поселка Шали, «самого большого в мире», как он многозначительно сообщил слушателям, подкреплял подробными характеристиками известных чеченских полевых командиров, выросших с ним на одной улице, и сценами тяжелой жизни чеченского поселка, «оккупированного» войсками…

Подобных этому задушевных рассказов мне, впрочем, приходилось слышать немало. Но это было там, в Чечне. А здесь, в поезде, идущем на русский север? Дело даже не в экзотичности темы. Мало ли о чем могут говорить пассажиры в дальней дороге. Дело в том, КАК слушали этого рассказчика НАШИ соотечественники: женщина бальзаковского возраста, молодой мужчина. В этом уютном купе огульно оплевывалась и распиналась НАША армия, а слушатели, даже не стараясь разобраться, где правда, а где явная ложь, сходу проглатывали одну за другой байки, с удовольствием поддакивая и сочувствуя многочисленным пострадавшим родственникам рассказчика.

Неужели и здесь типичная русская национальная черта — сострадательность к чужому горю — возобладала над здравым смыслом? Почему сочувствие к семье безбедного на вид чеченца, едущего, кстати, погостить к брату, держащему центральный рынок Архангельска, оказалось сильнее чувства нормального гражданского сопричастия судьбам воинов, выполняющих боевые задачи по скорейшему восстановлению мира на многострадальной (кто же спорит!) земле Чечни, зачастую рискующих при этом жизнью? Неужели мы уже забыли Буденновск и Кизляр, «Норд-Ост» и Беслан; сотни и тысячи «кавказских пленников», агрессию августа 1999 года: Ботлих, Новолакское, а затем серию террористических актов в Москве, Волгодонске, Каспийске, Буйнакске и других городах России?
Неужели мало нас бьют? А может, еще не преодолен нашим народом тот порог терпимости, за которым начиналось и народное ополчение Минина и Пожарского, и партизанское движение обеих Отечественных войн? Но тогда враги, напомню, для начала оккупировали нашу Родину.

…С такими тяжелыми мыслями я приехал в один из районных центров Архангельской области, город Северодвинск, расположенный на самом берегу Белого моря. Этот город знаменит своим Северным машиностроительным предприятием (СМП), где строятся известные во всем мире атомные подводные крейсера. Отсюда сходил со стапелей АПРК «Курск». Здесь же создавалась самая большая (проекта 941 «Акула») и самая быстрая (проекта 661 «Золотая рыбка») в мире атомные подводные лодки. Здесь же расположен самый крупный в мире судостроительный цех-эллинг. Многими другими достижениями славится город, большинство из которых составляет пока государственную тайну.

Но не только кораблестроением славен Северодвинск. Жители города зарекомендовали себя отменными воинами. Народ терпеливый и выносливый, подготовленный к службе, северодвинцы радуют своими успехами командование частей, и родители часто получают письма со словами благодарности за воспитание отличных солдат. Свыше 600 жителей города прошли горячие точки, а 69 горожан, отслужив во вторую чеченскую кампанию, уже вернулись домой. Пока только 13 из них награждены орденами и медалями. Многих, как говорится, награда ищет. К сожалению, вернуться довелось не всем. 11 жителей города сложили свои головы, защищая целостность нашей Родины и интересы Отечества на Северном Кавказе. Пятеро из них служили во внутренних войсках, в 33-й ОБрОН.

Про погибших ребят, сержанта Алексея Тоцкого, младшего сержанта Дмитрия Пустынного, ефрейтора Николая Манакова, рядового Димитрия Капиноса и рядового Алексея Чернышова, рассказывать можно очень много. Потому что за свою недолгую жизнь эти ребята успели сделать главное — стать настоящими мужчинами, а это удается далеко не всем носящим брюки и даже дожившим до глубоких седин. Парни хотели служить, чувствуя свою востребованность именно там, где сейчас не хватает крепких ребят, грамотных, любящих свою Отчизну молодых мужчин, т.е. в армии. Всеми этими качествами они обладали сполна. Родина и родители могут ими гордиться. Они не ушли в отказ, не искали себе болячек, не писали рапортов о нежелании ехать в Северо-Кавказский регион. Что скрывать, были и есть и такие «защитнички Отечества». Тем более впечатляющ подвиг погибших парней.

Встретиться с родителями погибших, узнать, какие имеются проблемы, помочь в их решении, выяснить, какая помощь оказывается отцами города этим семьям, собрать материалы для готовящейся к изданию в Главкомате внутренних войск «Книги памяти» — все это было основной целью посещения Северодвинска.
Родителей всех погибших воинов сплотило общее горе. Трое из них и погибли-то практически в одном бою, в один день.

Антонина Васильевна, как могла, старалась держаться, но когда я попросил посмотреть семейный альбом, расплакалась. Ее сын Дима Капинос погиб первым из пятерых, 6 октября 1999 года, под станицей Дубовской в Чеченской республике, в самом начале контртеррористической операции. Он был водителем КШМ (командно-штабной машины). Те, кто был в Чечне, знают, как охотятся за ними боевики. Водителей, не защищенных броней кашээмок, как, впрочем, и наливняков, за глаза еще называют смертниками. При въезде в станицу колонна попала под обстрел. Дима, уже будучи смертельно раненым, успел вывести изрешеченную пулями машину в безопасное место, спасая тем самым жизнь восьмерых товарищей. Дома бережно хранятся Димин орден Мужества, несколько писем и армейских фотографий, письма боевых друзей Димы, телеграмма-похоронка за подписью министра. Главная память — большая фотография на трюмо и черный берет с лихо выгнутой кокардой. В музее города хранится нарукавный знак военнослужащего Северо-Западного округа ВВ МВД России, подаренный Димитрию одним из его сослуживцев. «Шустрый, так держать!» — написано на белой подкладке с внутренней стороны. Так называли Диму сослуживцы. Невысокого роста, быстрый и проворный, он вызывал добрые улыбки у товарищей и командиров.

Как же живется вам, дорогие мои?

Приятно, что семьи погибших не позабыты и не брошены. Городские власти письменно уведомили родителей солдата о решении в ближайшее время их жилищного вопроса. Капиносы долго пыталась решить эту проблему, и вот, наконец, их заметили. Вытирая слезы, Антонина Васильевна говорит: «Мы ничего не требуем, мы ничего не просим, нам ничего не надо. Самое главное, что нам надо, это собраться у наших мальчиков на кладбище, поплакать». Проблем, между тем, все же хватает. Больно было слышать, например, от мамы русского солдата и о том, что некоторые сограждане упрекали ее в пользовании все теми же не Бог весть какими льготами, которые с января будущего года, возможно, и отменят: бесплатным проездом на городском общественном транспорте, пятидесятипроцентной оплатой коммунальных услуг и телефона. Дескать, почему мы за вас ДОЛЖНЫ доплачивать?

Это не следствие зависти или нищеты, это нечто другое. Это то, чему я не могу подобрать названия в богатом русском языке. То, что, как контрольный выстрел, убивает наверняка, наповал. «Никому не пожелаю таких льгот», — вытирая передником слезы, подытожила разговор Антонина Васильевна.

* * *

Маме ефрейтора Николая Манакова, Ольге Александровне, было тяжело поднимать одной троих детей. Коля родился вторым. Рос он добрым и ласковым парнем, любил сладкое, но не был маменькиным сынком. Любил музыку. С первой стипендии купил себе гитару, сам сочинял и пел маме песни. С детства Николай был приучен к труду, знал, как тяжело семье, старался помочь, чем мог. С отличием окончил ГПТУ по специальности «электромонтер». Все ждал, когда начнет зарабатывать. Не хотел быть нахлебником. Потому и в армию Николай уходил охотно, наивно считая, что семье без него будет легче…

Легче жить семье Манаковых без него не стало. В Чечне Николай вел свой дневник, точнее, просто записывал в блокнот пережитые события. Короткие, как автоматная очередь, записи поражают будничностью описания жестокой правды войны: «Вчера погиб Дима Капинос, мой однокурсник. Бедная Антонина Васильевна», а чуть ниже: «Завтра будем брать Грозный. Мне страшно, но я не струшу». Этот блокнот, а также карманный календарик с логотипом «Солдат, помни, тебя ждут дома!», где дырочками отмечены пережитые дни, хранятся в городском краеведческом музее. Последняя отметка «8 января 2000 года».

Мизерные зарплаты, которые к тому же постоянно задерживают, вынудили Ольгу Александровну обратиться за помощью к Президенту. Ведь не она одна слышала заявление, сделанное когда-то бывшим вице-премьером Валентиной Матвиенко, об оказании всем семьям погибших военнослужащих материальной помощи, аналогичной семьям экипажа «Курска». Она очень пригодилась бы семье Манаковых, но, увы, ответа мать солдата не так и не получила. Может быть, от волнения адрес перепутала?

* * *

Сержант Алексей Тоцкий был в составе группы, возглавляемой Героем России майором Никитой Кульковым, которая 9 января 2000 года рванулась на выручку попавшей в засаду тыловой колонне бригады, в составе которой шли и его земляки Николай Манаков и Дмитрий Пустынный. О том трагическом бое под Аргуном написано было в свое время достаточно. Сослуживец Алексея рядовой Сергей Пономарев — один из немногих, кто выжил в том бою. Кусая до крови губы, солдат рассказал, как он, оглохший и контуженный, присыпал землей сраженного пулей Алексея, чтобы боевики не издевались над телом, как, отстреливаясь, отползал от наседавших боевиков, пытаясь вынести тело майора Кулькова. Но мама Алексея, Наталия Александровна, сидя с гостем в крохотной кухоньке их ветхого деревянного дома, «просит вновь о сыне повторить».

То, что этот рослый, под два метра, физически крепкий парень попал служить в оперативную бригаду ВВ МВД России, была несомненная удача для командования. Закаленный, крепкий призывник и не думал прятаться от армии. Рос он спортивным и физически развитым. Летом — футбол, велосипед, зимой — хоккей, лыжи. Он был душой класса и заводилой во всех компаниях. Умел любить и был любим. Обожал свою трехлетнюю племянницу Наташку. С удовольствием возился с ней и нянчился. Служить собирался идти на флот, по стопам отца. Судьба распорядилась иначе. Не зря, видимо, он все-таки примерял на сборном пункте краповый берет, принесенный туда случайным фотографом. Парня явно привлекал головной убор военнослужащего спецподразделения ВВ, его необычный цвет, цвет запекшейся крови. Вместе с ним с того призыва служить в прославленную бригаду ушло больше полусотни северодвинцев. В первые месяцы службы Алексей писал очень сдержанно, сухо, больше расспрашивал о новостях. О себе коротко. «У меня все нормально» — вот его любимая фраза. Родители были в части на присяге, посмотрели, как живут и служат их сыновья. Впечатления остались самые хорошие. Повезло сыну и с командирами. Комбат майор Веркиев, опытный боевой офицер, знал, как сделать из ребят настоящих бойцов. Солдаты его уважали и любили. Ни до, ни после того боя в его подразделении потерь не было.

Мать, потерявшая сына на войне, находит в себе мужество сказать спасибо офицерам бригады, командирам Алексея Тоцкого за то, что они воспитали из него настоящего солдата. В этом у нее нет сомнений. Ее сын погиб как настоящий воин. Эти обдуманные, взвешенные слова солдатской матери могут стать едва ли не самой ценной наградой боевым офицерам, привыкшим больше к оскорбительным обвинениям и нападкам в свой адрес. Сегодня мать погибшего солдата на общественных началах работает в городской призывной комиссии. Она — заместитель председателя комитета солдатских матерей Северодвинска.

На долю Наталии Александровны выпало и тяжкое испытание, связанное с опознанием сына. До сих пор женщина с содроганием вспоминает поездку в Ростовскую 124-ю судмедлабораторию: страшные черные полиэтиленовые мешки на белом снегу ей снились три месяца подряд. Каждую ночь. Опознала сына лишь с помощью специалистов, по рисунку ладони. Двадцать дней не дожил Алеша до дембеля… А его любимица, племянница Наташа, пошла в этом году в первый класс.

* * *

С большой фотографии в траурной рамке улыбаясь глядит высокий симпатичный парень в камуфляже. Это младший сержант Дмитрий Пустынный, тогда еще курсант учебного подразделения. Там Дмитрий получил специальность военного водителя, которая и стала его армейской профессией. А вообще Дима закончил судостроительный колледж по специальности «судовой механик». Работы для молодого специалиста в городе не нашлось, и парень из-за вынужденного безделья сильно переживал. Давить спиной диван в свои 20 лет было для него мукой. Поэтому и служить пошел с охотой. Мама была категорически против, у сына имелись противопоказания по здоровью, но Дима настоял на своем. Служить — так служить. У Сергея Михайловича и Зинаиды Ибрагимовны он был единственным ребенком, надеждой и, как они надеялись, опорой в старости. И, конечно, они очень переживали за него. Несколько раз приезжали в часть. Материнское сердце изболелось, как ему служится? Родители сами видели, что сыну тяжело. В первое время он похудел и осунулся, выглядел уставшим. Все жалел своих товарищей, совсем пацанов-желторотиков. «Они, мама, анекдоты друг другу про Чебурашку рассказывают, а потом вместе смеются». Он чувствовал какую-то ответственность за этих ребят, потому что был старше них, потому что был командиром отделения. Вообще Дима внушал людям уважение, доверие. Уже находясь в составе подразделения в Дагестане, познакомился с 10-летним мальчиком. Из всех солдат парнишка выбрал именно Диму и привязался к нему. Угощал фруктами из своего сада, носил из дому пирожки. А потом и вовсе в гости пригласил, познакомить родителей со своим новым другом, русским солдатом из Северодвинска.

В тот день, 9 января 2000 года, младший сержант Дмитрий Пустынный, командир автомобильного отделения, выдвигаясь в составе колонны, направлявшейся из Гудермеса в Аргун, попал в засаду. Родители показывают пожелтевшей номер питерской версии известной своим предвзятым отношением к войскам газеты
«Московский комсомолец» от 20 марта 2000 года, где некий журналист в статье «Предательство» излагает свою версию гибели колонны, живописуя ее расстрел.
Этот бой, снятый боевиками на камеру, фрагменты, которого демонстрировались по одному из каналов телевидения, что еще раз говорит о четкой продуманности боевиками пропагандистского обеспечения этой акции, безусловно, одна из самых черных страниц в истории внутренних войск. В статье утверждается, что военнослужащие, находившиеся в колонне, были не вооружены, а сама она шла без боевого прикрытия и была, по сути дела, «сдана» «чеченам» высшими воинскими чинами. Весь бой описан как отстрел мечущихся в панике, безоружных людей. Как будто и не было подвига наводчика подбитого БТР прикрытия рядового Александра Аверкиева, поливавшего свинцом наседавших бандитов, так заживо в нем и сгоревшего; как будто не выводил из окружения раненых товарищей истекающий кровью старший сержант Михаил Дангириев, ценой своей жизни спасший нескольких подчиненных. Как будто не было указа Президента о присвоения тем двум мужественным воинам звания Героев России (посмертно).

У журналиста свое видение боя. Описанию гибели Димы отведен целый абзац. Автор не поскупился на смакование деталей последних минут жизни воина. Писал так, словно был среди боевиков, бок о бок с видеооператором, фиксируя бестрепетной рукой расстрел колонны. Коллега не забыл уточнить личности погибших воинов, сверив их, очевидно, с имеющимися документами. Как же! Чтобы правда восторжествовала! Не знаю, что испытывал в те минуты журналист: чувство глубокого удовлетворения от исполненного профессионального долга и редакционного задания или некое подобие угрызения совести, но то, что его поступок очень хорошо ложится в канву озаглавленной им же статьи, для меня бесспорно. Невозможно себе представить собкора «Правды» в боевых порядках наступавшего в 41-м вермахта, как невозможен выход вообще аналогичного материала, нарушавшего требование того времени: «Все для фронта, все для Победы!» Не знаю, куда метил своим опусом автор статьи, но попал он, в первую очередь, в сердце родителей погибшего солдата. Да только не получилось. Как ни старался унизить уже после смерти их сына этот борец за правду, ему не удалось опорочить этого замечательного парня, погибшего в бою, предпочетшего смерть «прелестям» плена.

У Дмитрия было много друзей, он был открыт и бескорыстен в дружбе. Одному из них, самому закадычному, родители купили на «Димины» деньги легковую машину. На память о сыне. Но этот друг с некоторых пор куда-то пропал. Сергей Михайлович и Зинаида Ибрагимовна не обижаются. У каждого своя жизнь. Зато частые гости в осиротевшей квартире Пустынных одноклассники, однополчане Димы. Особую радость родителям доставляет пятилетняя дочка его одноклассницы, к которой сын был неравнодушен еще со школы. Это мальчишеское чувство, наверное, и осталось его единственной любовью к женщине, с которой он, пожалуй, и не успел толком объясниться. Но более высокую любовь — к Родине, своему народу Дмитрий Пустынный успел выразить по-мужски четко, отдав за нее свою жизнь.

* * *

Он погиб в ночь под Новый, 2002 год. На следующий день по каналу НТВ в программе «Сегодня» среди радостных сообщений по поводу новогодних празднеств обаятельная, как всегда, Татьяна Миткова объявила: «Вчера в районе поселка Октябрьский Курчалоевского района Чеченской республики проводилась операция федеральных сил против вооруженных бандформирований. Уничтожено несколько десятков боевиков, погиб один военнослужащий внутренних войск». Это и был рядовой Алексей Чернышев. Подразделение 33-й бригады, приданное тогда ОМОНу, проводило в этом районе специальную операцию. От разрыва шальной мины Алексей получил смертельное ранение. Осколок вонзился прямо в сердце. А сердце у парня было золотое.

Алексей Чернышев рос и воспитывался в семье рабочих с Севмаша вместе с младшим братишкой. Учеба ему давалась легко, он схватывал все на лету, учителя не могли нахвалиться на расторопного черноволосого паренька, лучшего в классе по успеваемости. Так же легко давалась ему и учеба в ПТУ. Алексея с детства воспитывали по старой проверенной методике: в строгости и любви. Он глубоко чтил родителей и очень переживал, когда невольно приходилось их огорчать. А еще он не выносил несправедливости, терпеть не мог, когда обижают младших. Может, поэтому и записался в секцию бокса, которую с удовольствием посещал. У Николая Михайловича и Надежды Федоровны хранится снимок, где их сын на ринге бьется с соперником, Ваней Чичериным, погибшим чуть позже Алексея, там же, в Чечне.

Алексей был замечательным человеком, поэтому из него получился отменный солдат. Грамотный, дисциплинированный, исполнительный, очень расторопный. Он быстро соображал и мгновенно реагировал на меняющуюся обстановку. Отменное качество для бойца оперативной бригады! Алексей освоил все виды вооружения в подразделении, был, по сути дела, универсальным солдатом. Не тем, киношным, голливудским, а самым настоящим, нашим, русским. Незадолго до гибели, он был представлен к нагрудному знаку ВВ МВД России «За отличие в службе» 2-й степени. Опоздавшую награду передал убитым горем родителям приехавший хоронить его офицер. Упускаем мы порой самое главное: вовремя заметить человека, поощрить его, наградить. Вот и орден Мужества, к которому представлен солдат посмертно, лучше бы смотрелся на его камуфляже, чем рядом с фотографией в траурной рамке.

— Служить с такими ребятами, как ваш сын, было одно удовольствие. Настолько он был хорошо подготовлен к службе. Что-то повторять дважды было не надо. Мы ему полностью доверяли. Если бы в армии служили только такие солдаты, как ваш сын, она была бы намного боеспособнее. Простите нас, что не уберегли, — сказал офицер на траурном митинге и низко, до земли поклонился.

* * *

Замечательных сыновей вырастила и отдала Родине эта северная земля. Обычных парней, но, безусловно, самых достойных, самых честных, самых преданных и верных ей. Потому что верный в малом пребудет верным и в большом. Так и они, оставшись верными присяге, однажды ее приняв, уже не могли действовать иначе. А домой в родную землю они вернулись все, не предав ее. Вернулись, чтобы рядышком, плечом к плечу, как не раз стояли в строю, лечь на Аллее героев городского кладбища.

Из сообщения местной газеты «Северный рабочий»:

«По инициативе руководства школы № 2, которую окончили Дмитрий Капинос и Дмитрий Пустынный, уже четвертый год в летнее время на реке Пинеге работает военно-патриотический лагерь водного туризма «Азимут». Участники лагеря, пройдя по реке на плотах и байдарках, посещают места, где прошли детские и юношеские годы воинов, установили на домах и школе припинежских поселков мемориальные доски и знаки».

Уж этим ребятам, подумалось мне, наверняка, будет что возразить чеченским и им подобным попутчикам. Они молчать не будут. Жива Россия!

Подполковник Роман ИЛЮЩЕНКО
Северодвинск—Москва