«Церковь осваивает паству в погонах». Фрагмент интервью митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла газете «Российские вести» от 04 ноября 1996 года
Церковь и армия, церковь и места лишения свободы – эти темы стали краеугольным камнем нашей беседы с митрополитом Смоленским и Калининградским Кириллом.
— Владыка, судя по сообщениям средств массовой информации, Церковь уверенно осваивает паству в погонах. Иногда создается впечатление, что для военнослужащих общение со священниками стало таким же обязательным, как раньше политзанятия.
— Это внешне так кажется. Безусловно, для священника люди в погонах – его паства, но закон о свободе вероисповедания оставляет каждому свободу выбора. Впрочем, представители Церкви находят общий язык с командирами и помогают им крепить дух российского воинства. Делается сие по взаимному согласию и ненавязчиво.
В традициях Русской церкви вдохновлять воинов на выполнение ратного долга. В традиции Церкви сегодня – уважительное конструктивное отношение к Российской армии. В то же время священник заботится о пастве, в руках которой оружие. Мы не благословляем и не можем благословить войну. Ни одна религия не благословляет войну. Другое дело, что некоторые лидеры пытаются решать экономические и политические проблемы, используя религиозные лозунги. И мы обязаны воспротивиться этому.
— Вас не смущает, что большая часть паствы среди военных – люди воспитанные в атеистических традициях?
— Да три поколения русских людей воспитывались в атеизме, однако я убежден: из наших ген никогда не уходила вера, но где-то в глубинах души все это оставалось, что очень сильно заметно именно сейчас. Мне вспоминается один наш праздник в Вязьме. Я попросил мэра города отдать нам городской стадион для празднования тысячелетия крещения Руси. Мэр разрешил, будучи уверенным, что на крестный ход выйдет не более одной тысячи человек. Но когда в проливной дождь на улицы Вязьмы явились сорок тысяч человек, стало понятно, что это не любопытство, а прорвавшееся наружу глубокое религиозное чувство.
— Сегодня очень часто приходится слышать о том, что где-нибудь в исправительно-трудовом учреждении открыли церковь, отслужили молебен. Не является ли это неким надуманным, искусственным действом?
— Нет, в традиции Церкви быть печальником за свой народ… Обстановка в этих учреждениях такова. Что мы не имеем права не бывать там. Наша деятельность в местах лишения свободы имеет определенные правила поведения для священников. Прежде всего, он не имеет право принимать чью-либо сторону. Священник не имеет права действовать ни в интересах администрации, ни в интересах осужденных. Это предопределяется законом о свободе вероисповедания. К чести должностных лиц следует сказать, что они уважают обязанность священника хранить тайну исповеди.
Работа с осужденной паствой довольно специфична. Например, не так давно я назначил на приход священника – очень порядочного умного, искренне верующего человека. И вдруг узнаю: его не принимают осужденные. Оказалось, что до поступления в семинарию он работал в ГАИ. А поскольку священник служил в системе МВД, то, по логике осужденных, ему доверять нельзя. По этой причине ему пришлось сменить приход.
— Вы один из тех, кто принимал участие в обсуждении проекта закона «О свободе вероисповедания», принятого в 1990 году. Как известно сейчас готовится новый законопроект…
Закон, как явствует из названия, гарантирует всем гражданам значительные религиозные свободы. Надо сказать, что «ресурс» этого закона крайне велик. Думаю, что Церковь и общество могут жить по нему и в третьем тысячелетии. Дабы понять его значение, обратимся к истории. Церковь, начиная с петровских времен, была частью государственного механизма. Так продолжалось до Октябрьской революции, после которой Церковь стала гонимой. И только сейчас узаконено право каждого придерживаться той веры, которую он считает нужной. Однако и этот закон сейчас нуждается в корректировке. Кроме того, настала пора создавать сбалансированную модель взаимоотношений Церкви и государства. Чего в России никогда не было. (Церковь и Армия – это существенная часть этой модели Б.Л.)
Представим себе, что в некую аудиторию приходит представитель определенной веры и начинает общаться. К данной религии, скажем, принадлежит только 2-3 процента. Получается, что они общаются со своим Богом, остальные же участвуют в этом как бы вынуждено. Именно таковы нынче последствия свобод, гарантированных этим законом.
— Вы считаете, что свободу надо ограничить?
— Ни в одной цивилизованной стране нельзя просто так приехать и начать проповедовать. Например, в Германии для этого необходимо получить разрешение на работу, подтвердить образование. К счастью, в этом направлении движутся единодушно как представители большинства конфессий, так и представители законодательной, исполнительной властей.
— Как известно, на последнем заседании Совета по взаимодействию с религиозными и общественными организациями при Президенте России обсуждался вопрос о необходимости создания некоего министерства по делам религий… Есть ли в нем надобность?
— За создание министерства ратуют некоторые депутаты, как ни странно, демократической ориентации. Представители церквей категорически против. Дело в том, что любое министерство должно иметь властные полномочия, а это мы уже проходили в СССР. Конечно, у государства должна быть религиоведческая экспертиза, но отношения должны строиться на законодательной основе, а не по линии административной вертикали. Лишь в таком случае они выдержат испытание временем.
— Хотелось бы знать Ваше отношение к тому, что многие люди, еще недавно исповедовавшие атеизм, вдруг стали верующими.
— Сегодня более 80 процентов россиян принадлежат к Церкви. Если человек крещен, то он принадлежит к Церкви. Мне часто говорят, мол, такой-то делает то и то ради собственной выгоды. Однако мы не можем сказать человеку: «Уходи из храма – ты лицемеришь». Может быть, именно в этот момент в человеке зарождается вера. Те же, кто используют веру в корыстных интересах, ответят перед Богом. В неотвратимости Божьего суда я не сомневаюсь.
Интервью взял Олег НЕВЗОРОВ.