Доклад епископа Ахтубинского и Енотаевского Антония на «военной» секции XXIV Международных Рождественских образовательных чтений

Прежде чем приступить к основной теме доклада, позволю себе немного рассказать о нашем опыте. Ахтубинская епархия – это север Астраханской области, это три крупнейших полигона нашей страны: Капустин Яр, Ашулук и Государственный летно-испытательный центр им. В. П. Чкалова, который расположен в Ахтубинске. Концентрация военнослужащих достаточно большая, и, когда состоялось мое назначение на кафедру, естественно, что военное направление стало одним из основных и приоритетных. Работа ведется в течение двух лет, я не буду подробно на этом останавливаться, скажу лишь о своих переживаниях и впечатлениях, которые накопились за два года. На мой взгляд, у нас имеется некое несоответствие, несогласованность целей и задач. Раз мы находимся в военной академии, можно говорить о стратегии и тактике. Сегодня много раз прозвучала мысль о том, что воцерковление — одна из главных целей работы в войсках. Но все-таки, я бы сказал, что воцерковление – это наша стратегическая задача. Если мы называем его главной задачей на сегодня, то, мне кажется, священник может просто надорваться. Давайте посмотрим на проблему в масштабах всей Русской Церкви. Мы же с вами прекрасно понимаем, что количество действительно воцерковленных людей – это всего несколько процентов, и когда мы начинаем требовать от священников процентов воцерковленности гораздо больших, чем мы наблюдаем в целом в нашей приходской жизни, получается, что мы заранее создаем им непосильные условия служения.

Сегодня в одном из докладов среди основных целей был названо богослужение. С этим я тоже не могу согласиться. Мы прекрасно знаем реалии наших воинских подразделений. Даже когда появляется, или уже существует воинский храм, мотивации и понимания, что в храм нужно прийти, не всегда хватает. Богослужение — это, прежде всего, средство, помогающее решать некую тактическую задачу.

Итак, на мой взгляд, стратегической задачей является именно воцерковление наших военнослужащих. Задача эта важная, перспективная, мы все на нее работаем, но мы ее не решим без решения каких-либо тактических задач. И здесь я на первое место поставил бы тактическую задачу, связанную с просвещением наших военнослужащих. Тут мы без поддержки министерства обороны не обойдемся. Нужна действительно системная работа. Причем начинаться она должна в высших учебных заведениях Министерства обороны. И так же системным образом продолжаться в войсках. Иначе в той информационной войне, о которой говорилось сегодня, мы будем сдавать позиции.

Сегодня в войска приходят, если мы говорим о военнослужащих по призыву, в основном молодые образованные люди, многие из них имеют даже высшее образование. Они приходят с абсолютно разными наборами идей, но это ещё не так страшно, — с ними можно работать. Гораздо страшнее, когда наши офицеры заражены идеями, связанными с т.н.«альтернативной историей» или пытаются в качестве национальной идеи выдвигать язычество. Здесь работать бывает сложнее, потому что у офицеров на это нет времени.

Поэтому я глубоко убежден, что задача просветительская должна решаться совместно, и уже не просто на каком-то декларативном уровне, не на уровне различных бесед с военнослужащими, которых у нас уже много. Мы это с вами переросли, время ушло вперед. Сегодня много раз звучала фраза о воспитании военнослужащих. Я неделю назад был на конференции, посвященной, в том числе воспитанию детей. Доктора педагогических наук говорят о том, что реальной воспитательной работы у нас в учебных заведениях нет по одной причине: те формы, к которым мы привыкли, просто не состоятельны, потому что наши дети из «почемучек» уже давно превратились в «зачемок». Зачем? Зачем это надо? И это звучит в разном возрасте. Нам надо менять форму воспитательной работы. Когда мы сегодня говорим о патриотическом воспитании, какие формы мы имеем в виду? Встреча с ветеранами – да, это хорошо, но что мы будем с вами делать, когда ветеранов у нас с вами не останется? С кем мы будем встречаться? И здесь нужна также системность, в том числе, я ещё раз подчеркну, научные работы, программы, разработанные на основе современных актуальных формах воспитательной работы. Иначе мы с вами просто увязнем в той работе, которую осуществляем.

Назову еще одну тактическую задачу. К сожалению, я иногда вижу в новостях, что священник выполняет не свойственную для себя роль. Он становится иногда более военнослужащим, чем священнослужителем. Но священник должен всегда оставаться священником. Такая тенденция была и у нас: очень часто на должность помощника командира назначались священники, в прошлом военные. Но сейчас, с опорой на опыт нашей работы, пускай небольшой, могу заявить: это совершенно не обязательно. Священник должен быть, прежде всего, добрым пастырем. И если мы говорим о молитве священника, и в том числе о богослужении, то, прежде всего, это личная молитва священника даже в пустом храме о тех воинах, которых Господь дал ему на попечение. На мой взгляд, это тот самый путь, следуя по которому мы можем достучаться до сердец. Само по себе присутствие священника в войсках должно открывать возможности, для тех, кому тяжело (особенно старшему поколению наших военнослужащих) переступить порог храма по определенным причинам. Когда есть, как наши военные говорят «свой батюшка», всегда легче это сделать. Батюшка должен быть открытым, должен быть готов к этому, и, конечно же, должен быть авторитетом.

В психологии и педагогике есть такое понятие как «авторитетный другой». Так вот священник должен быть авторитетным другим для срочной службы, для офицеров, младших и старших, для контрактников. Поэтому роль священника, прежде всего, должна быть глубоко пастырской. И здесь ответственность ваша велика, потому что вы на виду, потому что с вас больше спрос, чем с любого приходского батюшки. Хотя задачи по сути те же самые.

Теперь направления, на которые мы обращаем внимание. Я разделяю нашу паству как бы на три группы:

Это, прежде всего, военнослужащие по призыву. Как я уже сказал, сегодня это, как правило, интересные молодые люди. С ними увлекательно работать. Они крестятся. У нас на полигоне Капустин Яр на Крещение уже стало традицией совершать крещения. В этом году крестились 23 человека из призыва. Почему так происходит? Потому что молодой человек вырывается из той агрессивной информационной среды, в которую он помещен в обыденное время, с ним можно работать, можно нормально разговаривать. И результатом этого общения часто становится его желание принять Святое Крещение. На мой взгляд, сейчас работать с военнослужащими по призыву проще всего.

Гораздо сложнее работать с молодыми офицерами. Это действительно проблема. Мы сегодня радуемся тому, что наши молодые офицеры имеют достаточное жалование, собственную жилплощадь. Но что мы видим в реальности? Приходит молодой офицер, получает совсем немаленькую зарплату, покупает себе дорогую машину в кредит… Его жизнь иная. Вот здесь сидят старшие офицеры, и они могут вспомнить, когда они себе смогли позволить купить новый автомобиль, в каком звании они были. Это меняет психологию. А почему так? Потому что с теми благами, которые получают сегодня молодые офицеры, они должны уметь правильно обращаться. Если раньше молодые офицеры приезжали в часть уже чаще всего женатыми, то сейчас этого нет. Они не торопятся обременять себя семейными узами. И это тоже в конечно итоге ослабляет боеспособность наших Вооруженных сил. Что у наших офицеров в тылу? Если он обременен кредитами, если у него какие-то внебрачные отношения, то это слабая боевая единица. Мы должны об этом громко сегодня говорить. И, на мой взгляд, опять-таки, работа должна начинаться с высших учебных заведений Министерства обороны. Нужна системная планомерная работа с действительно научно-разработанными программами и по воспитанию, и по религиозному просвещению. И только тогда мы сможем достигать каких-то эффектов, только тогда эти офицеры будут приходить в войска, и нам будет уже легче с ними работать.

Но есть третья категория, на мой взгляд, самая сложная на сегодня — это контрактники. Как я понимаю, есть определенная нехватка кадров в войсках. Я пытался выяснить, как происходит отбор. Есть ли какой-то фильтр? Нет этого фильтра. У контрактника совершенно другая психология. Он получает зарплату. Он не служит — он работает. И, на мой взгляд, на входе, прежде чем человек поступает на контрактную службу, с ним уже нужно работать очень плотно. Я думаю, мы со временем мы столкнёмся с проблемой низкой боеспособности именно наших контрактников. Понятно, что я обобщаю, но, тем не менее, это очень острая проблема. Работа необходима, и мне радостно, что она выходит на новый уровень.

Мы любим, совершенно справедливо, обращаться к нашей истории и к истории военного духовенства, которая действительно славная. Но я позволю себе приоткрыть сегодня бесславную часть истории нашего военного духовенства. Восстание на крейсере Очаков. Можно долго говорить о том, почему это произошло, и как это произошло. Там, естественно, был военный священник, он был в кают-компании с офицерами — они обедали, когда все это началось. Когда поднялись шум, гам, стрельба, этот священник спрятался. Его потом матросы нашли и избили, Слава Богу не убили. Такой грустный штрих… но нам необходимо понять, почему тогда это тоже происходило, в чем была его пастырская несостоятельность? Почему он не стал авторитетом для этих матросов, почему он не смог этот конфликт решить мирным путем? Все эти исторические примеры нам сегодня даны, чтобы задуматься и сделать правильный вывод. Ничего не нужно идеализировать, всегда были какие-то положительные стороны и стороны отрицательные. Сегодня необходим синтез и нашего дореволюционного прошлого, и нашего советского прошлого, и выработка новых форм воспитательной работы, и работы нашего духовенства в войсках.